Counter-Currents
"Ares Ludovisi," Римская копия греческого оригинала, выполненного Скопием (Palazzo Altemps, Museo Romano Nazionale)
1,831 words
English version here
Позвольте мне поведать вам «археофутуристическую» притчу, основанную на вечном символе дерева, которое я буду сравнивать с ракетой. Но давайте вначале обозрим мрачный лик наступающего века.
Двадцать первый век станет веком железа и штормов. Мир в двадцать первом столетии не будет похожим на те гармоничные будущие эпохи, которые предсказывались еще в 1970-х. Он не превратится в глобальную деревню, которую предвидел Маршалл Маклухан в 1966 году, или в планетарную сеть Билла Гэйтса, и ему не грозит конец истории в стиле Фрэнсиса Фукуямы: либеральная глобальная цивилизация, управляемая из единого центра. Он станет веком соревнующихся народов и этнических сил. И, парадоксально, народами-победителями будут те, кто останутся преданными, или вернутся к ценностям и реалиям своих предков – биологическим, культурным, этическим, социальным и духовным – и, в то же время, останутся технократами. Двадцать первый век станет эпохой, во время которой Европейская цивилизация, прометеевская и трагичная, но изначально хрупкая, подвергнется метаморфозу или вступит на путь безвозвратного угасания. Это будет решающий век.
На Западе, девятнадцатое и двадцатое столетия были временем веры в эмансипацию от законов жизни, веры в собственное всемогущество, особенно после того, как человек ступил на Луну. Очень вероятно, что двадцать первый век расставит все по своим местам и мы «вернемся» к реальности, и, возможно, через страдания.
Девятнадцатый и двадцатый века стали свидетелями апогея буржуазного духа, этой умственной оспы, этого чудовищного и искаженного симулякра элитарной идеи. Двадцать первый век, время штормов, увидит одновременное обновление концепций народа и аристократии. Буржуазная мечта рассыпется в результате разложения ее фундаментальных принципов и мелочных обещаний: счастье не достижимо через материализм и потребительство, триумф транснационального капитализма, и индивидуализм. Счастье не происходит из безопасности, мира, или социальной справедливости.
Давайте культивировать пессимистический оптимизм Ницше. Как писал Пьер Дрие ла Рошель: «Больше нет порядка, который стоило бы сохранять, необходимо создать новый порядок.» Будет ли начало двадцать первого века трудным? Все ли индикаторы уже в красной зоне? Тем лучше. Они предсказывали конец истории после коллапса СССР? Мы же желаем скорейшего ее возвращения: громового, воинственного и архаичного. Ислам возобновляет свои завоевательные войны. Американский империализм сорвался с цепи. Китай и Индия хотят стать сверхдержавами. И так далее. Двадцать первый век пройдет под двойным знаком Марса, бога войны, и Гефеста, бога, которые кует мечи, повелителя технологий и хтонического пламени.
К четвертой эпохе Европейской Цивилизации
Высокая Европейская Цивилизация – не стоит колебаться, называя ее высшей цивилизацией, несмотря на сладкоречивых этномазохистов-ксенофилов – сможет выжить в двадцать первом столетии лишь через агоническую переоценку некоторых своих принципов. Она выживет, если останется верной своей извечной метаморфической личности: меняться, оставаясь собой, культивировать укорененность и трансцендентность, преданность своей сути и грандиозным историческим амбициям.
Первая Эпоха европейской цивилизации включает античность и средневековье: время гестации и роста. Вторая Эпоха – это период от Веков Открытий до Первой мировой войны: время Становления: европейская цивилизация покоряет мир. Но, как Рим или Империя Александра, она была растрачена своими чрезмерно щедрыми детьми, Западом и Америкой, и теми народами, которые она (поверхностно) колонизировала. Третья Эпоха Европейской цивилизации начинается, в трагическом ускорении исторического процесса, с Версальского договора и с завершением гражданской войны 1914-1918: наступило катастрофическое двадцатое столетие. Четырех поколений было достаточно для разрушения трудов предыдущих сорока. История напоминает тригонометрические асимптоты «теории катастроф»: роза увядает на пике своей красоты; ураган наносит удар после периода солнца, тепла и спокойствия. Тарпейская Скала рядом с Капитолием!
Cornelis Cornelisz van Haarlem, "Venus and Vulcan," 1590
Европа пала жертвой своего собственного трагического прометеизма, своей открытости миру. Жертвой избыточной имперской экспансии: универсализма, забывшая об этнической солидарности, и также жертвой мелочного национализма.
Четвертая Эпоха европейской цивилизации начинается сейчас. Это будет эра возрождения или погибели. Двадцать первый век станет судьбоносным временем, веком жизни или смерти для этой цивилизации, наследницы братских индо-европейских народов. В отличие от религий пустынь, европейские люди в глубине своих сердец знают, что предназначение и провидение не всемогущи над человеческой волей. Как Ахилл, как Улисс, настоящий европеец не простирается ниц перед богами, но стоит прямо. В истории нет неизбежности.
Притча о Дереве
У дерева есть корни, ствол и листья. Они воплощают принцип, тело и душу, соответственно.
1) Корни представляют собой «Принцип», биологическую основу народа и его территорию, его отечество. Корни не принадлежат нам, они переходят по наследству от предков к потомкам. Они принадлежат народу, духу его предков, и происходят от народа, они – это то, что Греки называли ethnos, а Немцы – volk. (Именно поэтому любое расосмешение есть чрезмерная растрата капитала, который должен передаваться по наследству, и в силу этого является предательством перед народом) Если Принцип исчезает, то будущее народа перестает существовать. Если повреждается или срубается ствол, то Дерево иногда может восстановиться. Даже израненное, Дерево может продолжать расти, при условии если его Корни, его древнее основание, надежны и почва продолжает насыщать его сок. Но если корни оторваны, а почва загрязнена, то жизнь дерева кончена. Именно поэтому территориальная колонизация и расовая амальгамация бесконечно более серьезны и смертельно опасны, чем культурное или политическое порабощение, после которого народ может восстановиться.
Корни, принцип Диониса, растут и проникают в почву новыми разветвлениями: демографической жизнеспособностью и территориальной защитой Дерева от сорняков. Корни, «принцип», находятся в беспрерывном движении. Они углубляют свою суть, как заметил Хейдеггер. Корни являются в одно и то же время «традицией» (которая передается сквозь поколения) и «архэ» (источник жизненной силы, вечное обновление). Таким образом, корни есть проявление глубочайшей памяти предков и извечной дионисовой юности. Последнее имеет отношение к фундаментальной концепции углубления.
2) Ствол это «сома» дерева, его тело, культурное и психическое выражение народа, постоянно обновляющееся, питаемое соком из корней. Оно не твердое, но и не желеобразное. Оно нарастает концентрическими слоями и стремится ввысь к небу. Сегодня те, кто желает нейтрализовать и уничтожить европейскую культуру, стараются «законсервировать» ее в форме монументов прошлого, как в формальдегиде, для «непредвзятых» исследователей, или попросту упразднить историческую память молодых поколений. Они выполняют работу лесорубов. Ствол растет и изменяется от века к веку на земле, что его держит и питает. Сегодня Дерево старой европейской культуры выкорчевано и удалено. Десятилетний дуб не похож на тысячелетний дуб. Но это тот же самый дуб. Ствол, который способен противостоять молнии, подчиняется принципу Юпитера.
3) Листва – это наиболее хрупкая и прекрасная часть Дерева. Она отмирает, увядает, и возвращается как солнце. Она растет во всех направлениях. Листва представляет собой психику, то есть цивилизацию, реализацию и роскошь новых форм творения. Она – смысл жизни Дерева, его самовоплощение. Более того, согласно какому закону происходит рост листвы? Фотосинтеза. Так сказать, «утилизация силы света». Солнце питает листья, в свою очередь производящие жизненно-необходимый кислород. Так, цветущая листва подчиняется апполоническому принципу. Но осторожно! Если крона растет беспорядочно и дико (как европейская цивилизация, что захотела стать мировой Западной цивилизацией и распространиться на всю планету), она станет легкой жертвой бури, как плохо закрепленный парус, и повалит дерево, и вырвет с ним его корни, которые дали жизнь листьям. Крона должна подстригаться, подчиняться дисциплине. Если европейская цивилизация желает выжить, то ей нельзя пытаться распространить себя на всю Землю, и нельзя раскрывать свои объятья для всех жителей мира… как крона, чрезмерно бесстрашно растущая во все стороны или позволяющая душить себя лианам. Она должна сконцентрировать себя в своем жизненном пространстве, Евросибири. Отсюда проистекает важность императива «этноцентризма», термина не политкорректного, но который жизненно необходимо предпочесть «этноплюрализму» и фактической мультиэтнической модели общества, которую продвигают мошенники или обманщики, чтобы смутить дух сопротивления мятежной молодежной элиты.
Можно сравнить триединую метафору Дерева с метафорой экстраординарного европейского изобретения, ракеты. Выгорающие двигатели – это корни, с их хтоническим пламенем. Цилиндрическое тело напоминает ствол дерева. И капсула, несущая питаемые солнечными панелями спутники или корабли, аналогична листве дерева.
Является ли простым совпадением тот факт, что все пять великих серий ракет, построенных европейцами, в том числе экспатриатами в США, получили имена Аполлон, Атлант, Меркурий, Тор и Ариадна? Дерево – это народ. Как ракета, оно взносится к небу, но происходит из земли, из плодородной и ухоженной почвы, из которой удалены все паразитические корни. На стартовой площадке ракеты поддерживается идеальная чистота и защита. Точно так же, хороший садовник знает, что для того, чтобы дерево выросло высоким и сильным, почва должна быть очищена от сорняков, высушивающих корни, ствол должен быть освобожден от душащих его паразитических лиан, а слабеющие или дико растущие ветви должны быть подрезаны.
От сумерек к рассвету
Этот век станет столетием метаморфического возрождения Европы, как Феникса, или ее исчезновения как исторической цивилизации и превращения в космополитичный и стерильный Луна-парк, в то время как остальные народы сохранят свою идентичность и преумножат свое могущество. Европе угрожают два взаимозависимых вируса: вирус утери своей самости, самозабытья и внутреннего засыхания, и вирус чрезмерной «открытости к другим». В двадцать первом веке, Европе, чтобы выжить, придется перегрупироваться, те есть вернуть себе память о своей истории, и снова начать следовать своим фаустовским и прометеевским устремления. Таковы требования coincidentia oppositorum, конвергенции противоположностей, или двойной потребности в памяти и воли к власти, созерцании и инновационной креативности, укорененности и трансценденции. Хайдеггер и Ницше…
Начало двадцать первого века станет приводящей в отчаянье полночью мира, о которой говорил Гельдерлин. Но за самым темным часом следует рассвет. Солнце вернется, sol invictus. После сумерек богов наступит рассвет богов. Наши враги всегда верили в Великий Вечер, и их флаги несут на себе звезды ночи. Наоборот, на наших флагах сверкает звезда Великого Утра, с расходящимися лучами, с колесом, цветком солнца в Полдень.
Великие цивилизации могут возвращаться из тьмы упадка к возрождению: Ислам и Китай тому примеры. Соединенные Штаты – это не цивилизация, но общество, глобальная материализация буржуазного общества, комета, с могуществом настолько же бесцеремонным, насколько и эфемерным. Америка не имеет корней. Она не является нашим настоящим соперником на сцене истории, она – всего-навсего паразит.
Время завоеваний уже минуло. Наступает время реконкисты, внешней и внутренней: востребование нашей памяти и нашего пространства: и какого пространства! Четырнадцать часовых зон, над которыми никогда не заходит солнце. От Бреста до Берингова пролива, это поистине Империя Солнца, место рождения и экспансии индо-европейских народов. К юго-востоку обитают наши индийские кузены. К востоку – великая Китайская цивилизация, которой предстоит решить, друг она нам или враг. К западу, на другой стороне океана – Америка, чье извечное желание заключается в предотвращении нашего объединения. Но будет ли она всегда в состоянии предотвратить его?
И, к югу, лежит наша главная опасность, возрождающаяся из глубин веков, угроза, с которой мы не можем искать компромисов.
Лесорубы стараются срубить Дерево, среди них много предателей и коллаборационистов. Мы обязаны защитить нашу землю, сохранить наш народ. Пошел обратный отсчет. У нас еще осталось время, но его немного.
И затем, даже если они срубят ствол или его свалит буря, то корни сохранятся, всегда плодотворные. Достаточно одного языка пламени для возрождения костра.
Конечно, они могут срубить дерево и расчленить его труп, как в песне сумерек, и анестезированные европейцы могут не почувствовать боли. Но земля плодородна, и одного семени достаточно, чтобы снова начался рост. В двадцать первом веке мы обязаны подготовить наших детей к войне. Мы должны дать правильное образование нашей молодежи, пусть лишь малой ее части, как будущей новой аристократии.
Сегодня нам нужно больше, чем высокая моральность. Нам необходима гиперморальность, та самая ницшеанская этика для тяжелых эпох. Когда человек защищает свой народ, своих собственных братьев и детей, человек защищает самое главное. Тогда человек следует не только правилу Агамемнона, Леонида, и Карла Мартелла: победу одерживает закон меча, чья бронза или сталь отражает зарево солнца. Дерево, ракета, меч: три вертикальных символа вонзаются от земли в небо, к свету, от Земли к Солнцу, оживленные соком, огнем и кровью.
Source: http://www.ethnopoliticsonline.com/archives/faye/faye%20return.html